Фидес встретил Винфрэ рядами одинаковых, выкрашенных белой краской, заборчиков и зеленых лужаек перед однотипными домами. Вблизи было видно, что краска со штакетника давно слезла клочьями, лужайки нестриженые, а дома смотрят на мир угрюмо, как старые пьяницы. Не самый лучший район для прогулок в одиночестве, но выбор у девушки был невелик, не посетить отчий дом хотя бы раз после приезда она не могла.
В сейфе «Звезды» не обнаружилось ни одной бухгалтерской книги. Только пыль, серые нитки паутины и старые счета. Еще там лежали несколько долговых расписок, которые привели Винфрэ в уныние, и коробка с револьвером. Эту коробку девушка помнила хорошо, в детстве отец часто брал Винфрэ с собой в лес пострелять по бутылкам. Казалось, ее ладонь до сих пор помнит гладкость и тяжесть стального оружия и даже то, что серебряный узор на рукояти складывался в надпись «Ad gloriam». Когда Винфрэ закрыла сейф стало ясно со всей очевидностью, что денег , которые остались ей после смерти Гарольда Скаллинг, еле хватит, чтоб сделать косметический ремонт бара и закупить партию товара, но ведь надо было еще разобраться с долгами, провести опись содержимого подвала «Звезды», где хранились бочонки пива и бутылки с виски и вином. И сделать это по возможности быстро.
Винфрэ побродила по залу, поковыряла отстающую от стен штукатурку, потом поняла, что просто тянет время, рано или поздно, но идти в родительский дом придется. Возможно, бухгалтерские книги лежат в столе отцовского кабинета и ждут, когда она их заберет. Девушка прихватила сумку и плащ и вышла из «Звезды».
И вот спустя час она шла по Фидес к усадьбе семьи Скаллингов «Темная тропа» и больше всего на свете мечтала о том, чтоб развернуться и не возвращаться сюда никогда.
Чтоб увидеть дом, нужно было перевалить через длинный холм, заросший полынью и дикой мальвой. Усадьба располагалась на отшибе, за ней уже начинался редкий сосновый лес, вперемешку с полосами орешника и грабов. Даже издалека дом производил впечатление: двухэтажный, сложенный из серого кирпича, стоящий на кладке из неровных камней, с широким крыльцом перед входом и двумя оштукатуренными колоннами – всем своим видом говоривший о деньгах, прочности и старости. Винфрэ поежилась, сумерки уже размывали очертания мира, и приближение ночи разливалось в воздухе, как дурное предчувствие. Девушка торопливо открыла железную калитку, почти бегом добралась до крыльца и включила фонарь над дверью. Вопреки ее опасениям, лампа послушно вспыхнула, разгоняя вечерние тени. Винфрэ достала ключ, открыла массивную дверь и ступила в холл отчего дома.
Внутри ничего не изменилось: напольные часы так же тикали, отбивая секунды, на  стене висели копии Моне, а лестница на второй этаж призывно спускалась к самому порогу. Девушка защелкала выключателями, ей всегда казалось, что даже самый яркий свет не может до конца разогнать сумрак в этих комнатах. Из-за этой особенности она никогда не задергивала шторы, которые сейчас плотно укутывали все окна, отрезая ее от остального мира. На мгновенье Винфрэ почувствовала приближение астмы, детской болезни, исчезнувшей, как только Румерсвилль остался за ее спиной. Девушка глотнула плотный тяжелый воздух дома и постаралась успокоиться: «Ты прожила здесь восемнадцать лет своей жизни, а сейчас боишься зайти в собственную спальню? Не смешно». Винфрэ неосознанно сжала ладони в кулаки и начала экскурсию по собственному дому.  В кухне-столовой появилась новая техника: хлебопечка, гриль и что-то похожее на тостер, в зале стояла другая мебель, а в коридорах сильно пахло лимонным освежителем и полиролью. Но в основном «Тропа» не изменилась, оставаясь такой же древней, темной и недружелюбной, как и во времена ее детства. Винфрэ поднялась наверх, торопливо прошла мимо спальни родителей, она никогда не могла понять, как ее отец мог жить в ней после смерти Лоры Скаллинг, своей жены. Лора умерла от рака и, когда врачи уже отказались от лечения обширной опухли мозга, последние ее дни проходили в этом месте,  последний свой стон боли она отдала супружескому ложу. Девушка помедлила возле своей комнаты и почти робко открыла дверь в нее. Розовые обои и плакаты музыкальных групп на стенах, белая деревянная кровать, куклы на полках, зеркальное трюмо, аккуратно заставленное косметикой, книги и учебники на столе... светлое покрывало на кровати было смято и испачкано землей, на подушке лежала диадема Королевы Школы, усыпанная стеклярусом, та самая которую Винфрэ потеряла на выпускном балу. Ее сердце остановилось и пропустило удар. Конечно, можно было сказать себе, что Гарольд Скаллинг нашел где-то эту вещь и принес дочери в комнату, но следы грязи на покрывале были слишком свежи, влажные, с налипшими на комочки земли зелеными травинками. Девушка негнущимися пальцами дотронулась до диадемы, когда шорох за спиной заставил ее подскочить на месте и вскрикнуть с таким страхом и отчаяньем, будто время обернулось вспять, возвращая ее на десять лет назад.

Отредактировано Винфрэ (2007-09-15 18:12:12)